За время, проведенное в Грибландии, я успел сформулировать для себя несколько особенностей здешней жизни. Начнем с того, что у любой вещи, которую вы можете встретить здесь на улице, есть три возможных состояния: украденная, поломанная и грязная.
Когда грибландец видит какую-нибудь вещь – например, информационное табло или питьевой фонтанчик – он первым делом пытается эту вещь украсть. При этом необязательно он отнесет ее домой (зачем дома питьевой фонтанчик?) – скорее всего он оттащит ее на несколько кварталов от места, где эта вещь изначально находилась и там бросит, перегородив ею пешеходную дорожку или вход в подъезд. Если украсть что-то не представляется возможным, это будет сломано. А если нельзя сломать, то по крайней мере можно испачкать – краской, мазутом, дерьмом или обычной грязью. А поскольку здешние муниципальные службы никогда ничего не восстанавливают, не чинят и не чистят, то улицы здешних городов находятся в довольно специфическом состоянии.
Грибландская семья, не имеющая двух-трех автомобилей, считается здесь неполноценной, поэтому здешние улицы заполнены огромным количеством машин. Самые богатые автомобилисты борются с дорожными заторами, покупая очень большие машины на высоких колесах – на таких машинах можно ездить по крышам обычных автомобилей. Так как места на дорогах им не хватает, машины ездят по тротуарам, там же они паркуются. Между припаркованными на тротуарах автомобилями на большой скорости носятся мото-курьеры и молодежь на электросамокатах, что делает пребывание пешеходов на улицах очень опасным. В столице Грибландии ежедневно погибают несколько десятков пешеходов, и социальная реклама призывает их быть осторожнее: смотреть по сторонам, выходя из дома, носить яркую одежду со светоотражающими элементами и вообще стараться без особой нужды не появляться на тротуарах.
Впрочем, у пешеходов не всегда есть возможность погибнуть под колесами скутера – в некоторых местах тротуары запаркованы настолько плотно, что никакой скутер там не проедет. Тогда пешеходам приходится перелазить через машины, пролазить между машинами и карабкаться по стенам домов, хватаясь за флагштоки, банкоматы и рекламные вывески. У стариков, детей и инвалидов не получается перелазить через машины – они пролазят под машинами, и иногда, довольно часто, машины их давят. В этом случае водителю выписывают штраф, а трупы сбрасывают в канализационные люки, чтобы тела не мешали автомобильному движению по тротуарам.
Поскольку история Грибландии – это история непрекращающегося обмана и унижений, больше всего жители этой страны боятся, что их обманут или унизят. Поэтому они стараются сделать это раньше, чем так поступит с ними кто-то другой. Таким образом, обычное состояние грибландца – это агрессивность в сочетании с подозрительностью и постоянной готовностью кого-нибудь обдурить. Зачастую он стремится обдурить окружающих не ради получения какой-либо материальной выгоды, а исключительно ради восстановления справедливости, поскольку убежден, что его самого дурят ежеминутно – чиновники, олигархи, работодатели, торговцы и другие сограждане.
Выходя из дома, грибландец надевает на свое лицо особое выражение: хмурый взгляд, крепко стиснутые зубы, подбородок выставлен вперед. Поначалу эти гримасы настораживали меня и даже пугали, но со временем я понял: как только ваш собеседник убедится, что вы не стремитесь обмануть или унизить его, он будет вести себя с вами очень тепло и душевно, впрочем, сохраняя при этом довольно угрюмый вид.
Разумеется, менталитет жителей Грибландии не ограничивается описанными выше чертами. О других особенностях этих непростых, но в чем-то милых людей я расскажу в последующих записях.
ЧЕТЫРЕ СТОЛПА ГРИБЛАНДИИ
Население Грибландии состоит из четырех обширных групп. Это мудилы, решалы, чудилы и терпилы. Мне так и не удалось выяснить, принадлежат ли они к разным этносам или к одному. В пользу предположения, что это четыре различные народности, говорят внешние и языковые различия между представителями этих групп. Однако иностранные дипломаты, с которыми я общался на эту тему, утверждают, что это скорее кастовая система.
Итак, первая из групп, мудилы, являются чем-то вроде правящего класса – они занимают высокие посты в политике, в бизнесе и в СМИ. Привилегированное положение мудил в обществе кажется грибландцам абсолютно естественным – точно так же никого не удивляет, что владельцами китайских ресторанов являются китайцы. И если вы видите огромный джип, на высокой скорости летящий по крышам других машин, то можете не сомневаться – за рулем сидит мудила. Вы часто будете слышать выражение “Мудилой нужно родиться”, и его следует понимать буквально: принадлежность к этой социальной группе, как, собственно, и к остальным трем, приобретается лишь по праву рождения. Впрочем, ходят слухи об исключительных счастливчиках из числа решал, которым ценой невероятных усилий удалось стать мудилами и передать этот статус своим детям.
Решалы – довольно влиятельная каста, представители которой тоже активно участвуют в деловой и политической жизни страны, но, в отличие от мудил, на вторых ролях. Они являются своеобразными посредниками между одними мудилами и другими, а также между мудилами и чудилами с терпилами. Если у вас, к примеру, пытаются отжать бизнес, если вас несправедливо (или справедливо) обвинили в суде, если у вас угнали машину, вы первым делом обратитесь не к полицейским и не к юристам, а именно к решалам. Высококлассный решала способен уладить любую проблему, разумеется, если у вас хватит денег на оплату его услуг. И конечно, если ваш оппонент не прибегнет к помощи более влиятельного решалы.
Самая малочисленная группа грибландцев – это чудилы. Те ее представители, которым удается реализовать себя (таких меньшинство), становятся творческими людьми, частью так называемого креативного класса. Остальные же, обнаружив непреодолимую тягу к алкоголю и наркотикам, занимаются попрошайничеством и ведут асоциальный образ жизни. И мудилы, и решалы относятся к чудилам с пренебрежением, однако не брезгуют прибегать к их услугам, когда нужно разработать интерьер загородного дома или, к примеру, изваять золотую статую высокопоставленного юбиляра. Что касается терпил, то они открыто презирают чудил, считая их развращенными бездельниками, и следует признать, отчасти они в этом правы.
Терпилы являются самой многочисленной кастой и, как это часто бывает в таких обстоятельствах, самой ущемленной. Не стоит думать, что мудилы и решалы сознательно дискриминируют терпил – просто кто-то же должен выполнять тяжелую низкооплачиваемую работу, и терпилы по всеобщему мнению (в том числе, и по мнению самих терпил) подходят для этого лучше других. При этом терпилы не являются покорным и безропотным классом: их любимое занятие – источать ругань и потоки ненависти в адрес богатых мудил, изворотливых решал и презренных чудил. Порою от слов они переходят к делу, но в результате любого своего бунта становятся еще более бедными и бесправными, чем прежде.
СТОЛИЦА ГРИБЛАНДИИ
Столица Грибландии – город Годноград, названный так в честь национального героя Иштвана Годного. Впрочем, сами жители страны в шутку называют этот город “Говноград”. По правде сказать, иначе они его и не называют – разве что в сводках новостей и в официальных документах.
Город расположен на берегах реки Годюки, также названной в честь Иштвана Годного. Деловой, административный и исторический центры размещаются на правом берегу (его здесь называют верхним), а промзона и спальные районы – на левом (соответственно, нижнем). Столичные мудилы и решалы живут преимущественно на верхнем берегу, а терпилы – на нижнем. Что касается чудил, то их можно встретить на обоих берегах, только на верхнем они являются частью арт-сообщества, а на нижнем – представителями маргинальной наркоманской тусовки.
Благотворительный фонд, руководителем которого я являюсь, расположен в историческом центре Годнограда. Точнее, на месте исторического центра. Дело в том, что около двадцати лет назад все исторические здания в столице были снесены, а на их месте построили их копии, но с дополнительными этажами, башенками, колоннами и завитушками на фасадах. Эта грандиозная перестройка получила название “Проект по восстановлению архитектурного наследия Годнограда” и потребовала таких значительных вложений, что пришлось заморозить строительство новых станций метро. В тех случаях, когда старый дом по каким-то причинам нельзя снести, его заключают в стеклянный саркофаг, а уже сверху строят торговый или офисный центр. Внутрь саркофагов никого не пускают, чтобы сохранить культурное наследие города – так написано на пластиковых табличках, прикрепленных к прозрачным стенам.
В столице Грибландии постоянно что-то строят – и в выходные, и по ночам строительство не прекращается ни на минуту. Дело в том, что все грибландцы хотят жить в Годнограде, несмотря на вполне реальный риск для жизни. Из-за того, что земля под городом была испещрена множество туннелей, пещер, катакомб и подземных рек, однажды столица провалилась к чертям, и не факт, что эта ситуация не повторится. Но о том, как это произошло, я расскажу в другой раз.
КАК ВЕДУТ ДЕЛА В ГРИБЛАНДИИ
Окна моего офиса выходят на центральную улицу столицы – улицу Иштвана. Такое расположение было бы очень престижным, если бы не митинги, вооруженные столкновения, теракты и самосожжения, которые происходят здесь почти каждый день. Директору фонда, решале Горану Пукичу, как-то оторвало ухо осколком гранаты, другую нашу сотрудницу, чудилу Дупку Чурек, по дороге на работу изнасиловали борцы за семейные ценности, митинговавшие возле памятника Иштвану Годному. Что касается меня, то мне пока везет – если не считать того случая, когда меня облили зеленкой и забыть про инцидент, в результате которого у меня сгорели волосы на голове.
Наш международный фонд оказывает материальную помощь самым обездоленным терпилам Грибландии, и это, должен признаться, довольно непростое дело. Из сотни долларов, пожертвованной иностранными филантропами, половину придется отстегнуть мудилам, контролирующим все финансовые потоки в стране, включая те, что связаны с благотворительностью. 30% необходимо отдать решалам, обеспечивающим фонд необходимыми разрешениями, сертификатами, акцизами и прочими документами. Еще 15% уйдет на зарплату сотрудникам фонда. В результате лишь 5 долларов из сотни попадут к терпилам, если не будут украдены на каком-то этапе.
ПАТРИОТИЗМ ГРИБЛАНДЦЕВ
Несмотря на все то, что происходит в Грибландии, граждане этой страны очень патриотичны – порою даже может показаться, что излишне. Чтобы замерять собственный патриотизм, грибландцы пользуются специальным приложением, разработанным IT-энтузиастами. Приложение под названием “Patria” анализирует публикации в соцсетях, которые оставляет тот или иной гражданин, проверяет, носит ли он патриотические надписи на своей одежде, а также мониторит количество потребляемого им патриотического видео, аудио и текстового контента. Самые высокие баллы традиционно получают грибландцы, живущие за пределами своей родины.
Недостаточные проявления патриотизма со стороны публичных личностей зачастую становятся причиной травли, а иногда приводят и к массовым беспорядкам. Последний из таких инцидентов имел место около месяца назад, когда журналист одного популярного еженедельника высказал на его страницах сомнение в объективности рейтингов, формируемых приложением “Patria”. В частности, он предположил, что татуировки с гербом Грибландии еще не делают их носителя настоящим патриотом, особенно если соседствуют со свастикой или другими символами, популярными в националистической среде. Чем это закончилось для злосчастного журналиста, я расскажу в следующей записке.
ОБЩЕСТВЕННАЯ ЖИЗНЬ В ГРИБЛАНДИИ
Заявление Сромко Калича (так звали журналиста, усомнившегося в патриотизме грибландцев) привлекло внимание тысяч читателей, среди которых оказалось немало общественных активистов. В то же время в соцсетях начала гулять пламенная речь известного политического активиста Золтана Торчека. Речь была полна ярких впечатляющих образов, среди которых упоминались и перевернутые автомобили, и пылающий Журналистский квартал, где размещалось большинство редакций, включая редакцию злосчастного еженедельника. Когда квартал действительно подожгли с четырех сторон, господин Торчек попытался объяснить, что это была лишь метафора, но его уже никто не слушал.
Стремясь остановить погромы, президент страны Дроган Дзыга записал видео-обращение к народу – как всегда в виде песни. Эта песня впоследствии стала хитом и продержалась в чартах довольно долгое время, но на уменьшение количества жертв никак не повлияла. Две волны погромов – из центра и с окраин – прокатившись по всему городу, встретились на проспекте Единства. Началась полнейшая неразбериха: одни активисты колотили других, а патриоты проламывали черепа другим патриотам.
Неизвестно, чем бы все это закончилось, а точнее слишком хорошо известно, если бы на одном из центральных телеканалов не выступил главный редактор оскандалившегося еженедельника. Его спич содержал множество искренних извинений, а в финале он как бы вскользь сообщил домашний адрес проштрафившегося журналиста Калича, и когда спустя четверть часа толпа активистов разорвала проживавшего по этому адресу писаку на мелкие клочки, все утихомирились.
Подобные инциденты происходят в Годнограде раз в пару месяцев, в других городах Грибландии – значительно реже. Все дело в том, что большинство общественных активистов из провинции стремятся реализовать себя в столице, где перед ними открываются гораздо более привлекательные возможности – и в идеологическом, и в материальном плане.
ПОДЗЕМНАЯ СТОЛИЦА ГРИБЛАНДИИ
Однажды славный город Годноград провалился под землю. Неизвестно, что послужило тому причиной – то ли размывшие грунт подземные реки, то ли разветвленная система коммуникационных туннелей, то ли просто злой рок.
Когда это случилось, столичный мэр Алтын Купчек созвал экстренное совещание (как и остальные чиновники, он проживал за городом, поэтому не пострадал). На совещании было принято эпохальное решение: чтобы поднять дух оказавшихся под землей годноградцев, необходимо возвести над провалившейся столицей два моста: золотой и хрустальный. В том месте, где мосты пересекутся друг с другом (раньше там находилась центральная площадь), будет воздвигнута самая большая в стране статуя Иштвана Годного. В одной руке бронзовый Иштван будет держать змею с разорванной пастью (в пасти впоследствии будет размещена смотровая площадка, коворкинг и кофейня), а в другой – флаг Грибландии размером с три футбольных поля.
Чтобы оказавшиеся под землей жители Годнограда не мешали проведению строительных работ, их попросили оставаться на глубине до завершения строительства. Некоторые годноградцы были возмущены этим требованием, но разломы, из которых доносились возмущенные крики, были засыпаны щебнем, а сверху залиты бетоном.
ПРЕЗИДЕНТ ГРИБЛАНДИИ
Президент Дроган Дзыга, упомянутый мною ранее – довольно примечательная личность. Начнем с того, что он принадлежит не к мудилам и даже не к решалам, а является потомственным чудилой. Для Грибландии, где испокон веков руководящие посты занимают мудилы, это ситуация экстраординарная. Впрочем, поговаривают, что за спиной Дзыги стоят влиятельные мудилы, а сам он является для них чем-то вроде ширмы, однако недооценивать его не следует.
Дроган родился в Малой Гопне – одном из городков, которые были украдены мудилами в конце 90-х, когда будущему президенту было чуть больше двадцати. Рейдерство городов в те годы осуществлялось по одной и той же схеме. Первым делом мудилы приватизировали и растаскивали по частям градообразующее предприятие (в случае с Малой Гопней это был завод по производству сельскохозяйственных удобрений). Затем в городе закрывали все магазины, школы, кинотеатры и кафе. После этого жителям города предлагали переехать в другое место – например, в спальный район на окраине Годнограда.
Когда жители Малой Гопни перебрались на новый адрес, они обнаружили, что район находится не на окраине столицы, а в сотне километров от нее, кроме того, он еще не построен и судя по всему, никогда построен не будет. Дальше они устраивались кто как мог. Одни попытались вернуться в Малую Гопню, но им это не удалось – город к тому моменту уже был огражден высоким забором с колючей проволокой и автоматчиками на смотровых вышках (сейчас территорию бывшего городка занимает принадлежащая мудилам гигантская свиноферма). Другие гопники разбрелись по полям и лесам – кто-то из них начал жить в землянках, кто-то на деревьях, кто-то еще просто сгинул.
Семейство Дзыги, лишившись дома, перебралось в Годноград – первое время жили у дальних родственников, потом стали снимать квартиру. Будущий президент, с детства испытывавший тягу к музыке, устроился певцом в ресторан. Его песни в стиле, который позднее получил название “ироничный шансон”, быстро приобрели популярность среди ресторанной публики, и спустя год пребывания в столице он записал свой первый альбом, “Веселый гопник”. Затем карьера Дрогана развивалась стремительно: первые строчки хит-парадов, концерты на стадионах, собственное шоу на одном из центральных телеканалов, продюсерский центр его имени. Тогда же Дроган стал водить дружбу со многими респектабельными мудилами, один из которых впоследствии посоветовал ему принять участие в борьбе за президентское кресло.
ПРЕЗИДЕНТСКАЯ ГОНКА В ГРИБЛАНДИИ
Главными противниками Дзыги выступали трое влиятельных мудил: кирпичный король Иштван Чалко, тушеночный магнат Дубчек Бубич и марлевый олигарх Кубилай Пухчев. Первый из них возглавлял партию “Корни”, выступавшую за возвращение к истокам, к земле и к навозу. Второй кандидат выдвигался от партии “Сытая Грибландия” и обещал избирателям значительно повысить калорийность самых популярных продуктов, включая свиные уши, телячьи языки и курдючный жир, не увеличивая при этом цены. Что касается третьего кандидата, Кубилая Пухчева, то он не сумел выбрать четкую стратегию, поэтому свалил в одну кучу всё: патриотизм и космополитизм, традиции и реформы, семейные ценности и легализацию проституции, либерализацию для бизнеса и увеличение налогов.
Предвыборная гонка напоминала масштабное шоу – изобретательное, интригующее, со множеством неожиданных сюжетных поворотов. Иштван Чалко ел землю перед журналистами, Дубчек Бубич приносил на телевизионные эфиры коровье вымя, Кубилай Пухчев сошел с ума, объявил себя богом и сиганул с колокольни Святого Золтана, а Дроган Дзыга делал то, что у него получалось лучше всего – пел. Каждый день он выходил в эфир с новой песней, в которой высмеивал своих конкурентов, удивлялся терпению терпил и дарил им надежду на то, что скоро всё изменится. Каждая его предвыборная песня мгновенно выходила в тренды ютуба, а многие из них становились настоящими хитами, которые можно было услышать из окна любой проезжающей по тротуару машины.
Как я уже говорил, президентами Грибландии до Дрогана Дзыги избирались исключительно мудилы. Все они шли на выборы с разными программами, но неизменным оставалось одно: они обещали терпилам улучшить их жизнь, но в результате улучшали жизнь свою и своего клана, а терпилы с каждым президентским сроком терпели все большие лишения. Дроган пошел по другому пути: он не стал обещать терпилам, что они благодаря ему достигнут уровня мудил – напротив, он пообещал, что сделает мудил терпилами. Другими словами, он пообещал забрать у мудил все деньги, чтобы раздать их терпилам. Казалось бы, такая предвыборная программа должна была заставить мудил беспокоиться, и представители нескольких кланов действительно взволновались. Но в целом мудилы понимали, что им ничего не угрожает: одни из них являлись спонсорами предвыборной кампании Дрогана, другие принадлежали к надежно защищенным кланам, а третьи отказывались верить в то, что шансонье, пусть даже самый популярный в стране, сумеет стать президентом.
ВЫБОРЫ В ГРИБЛАНДИИ
Дрогану Дзыге удалось, казалось бы, невозможное – сплотить под своим знаменем избирателей из трех издавна враждующих лагерей: терпил, чудил и решал. С первыми все более-менее понятно – их не могло не подкупить обещание Дзыги оставить ненавистных мудил без штанов, а также гарантированная им раздача экспроприированных средств терпилам. Что касается чудил, традиционно не голосующих на выборах, то они в этот раз все-таки преодолели свою инертность, поскольку кандидат-чудила – такого не случалось никогда прежде. А решалы переметнулись в клуб любителей Дрогана Дзыги в последний момент – когда поняли, что у кандидатов-мудил мало шансов на избрание.
Дебаты кандидатов на президентское кресло проходили на площади Иштвана Годного. Иштван Чалко приполз туда на пузе, целуя землю, Дубчек Бубич прискакал верхом на свинье, а мощи Кубилая Пухчева привезли в тележке. Дзыга на дебаты не пришел, и поливание грязью с последующим обменом компроматами проходило без него. Когда дебаты уже подходили к концу, на балкончике часовни, возвышающейся над площадью, появилась невысокая фигурка, которую тут же подсветил прожектор. Это был Дзыга, и вместо тысячи слов он исполнил короткую, но очень душевную песню, в которой призвал терпил, чудил и решал к миру, необходимому для того, чтобы надрать задницу мудилам.
Через три дня, несмотря на многочисленные махинации с подсчетом голосов, которые были инициированы мудилами, Дроган Дзыга был избран президентом Грибландии. Впрочем, обещанная кампания по борьбе с мудилами так и не была начата. Сначала Дзыга был вынужден бороться с внутренними врагами, потом с внешними, затем – с наводнениями, с засухой, с инфляцией, с перепадами электричества, а после его главное предвыборное обещание было забыто, как забывается большинство обещаний такого рода.
© Антон Фридлянд