Я ждал его с вечера, а спустился в убежище он только на рассвете. Из-за огромного роста ему пришлось согнуться чуть ли не пополам, чтобы не задеть головой бетонную балку над входом. Поприветствовав меня взмахом руки, он опустился на лавку в пятне света от мерцающей лампы. У меня было несколько секунд, чтобы рассмотреть его, прежде чем лампочка погасла с едва слышным треском. В бункерах с электричеством беда: когда оно работает – это скорее бонус, а не норма.
Заклинателю осколков лет пятьдесят. Все его лицо исполосовано шрамами, и самый глубокий из них проходит от левой скулы через переносицу до вершины лба, каким-то чудом оставив в целости глаз. На правой руке не хватает двух пальцев – мизинца и безымянного. Он сидит в двух метрах от меня, откинувшись на спинку скамьи и вытянув перед собой ноги в рваных кроссовках. Когда он произносит свою первую фразу, я невольно вздрагиваю. Я ожидал услышать низкий хриплый голос, но до меня доносится настоящее рычание, словно заклинателю приходится выталкивать из горла слова, начертанные на наждачной бумаге.
– Выходим через полчаса, – говорит он. – В это время будет меньше осколков.
Прежде мне не приходилось видеть живого заклинателя. Как-то раз мне показывали труп человека, о котором говорили, будто он учился на заклинателя. По виду это был совсем мальчишка, хотя сложно определить возраст, когда половина головы снесена осколком. О заклинателях ходят легенды, их имена, маршруты и места обитания хранятся в тайне, встречи с ними ищут все, но лишь очень немногим удается увидеть заклинателя лицом к лицу – как мне сейчас.
Заклинатели стали появляться через несколько лет после того, как мир заполнился осколками – я тогда еще не родился. Но хотя меня тогда еще не было на свете, мне, как и всем, кто выжил, хорошо известно, что именно произошло вначале и что было потом. Все началось с изобретения умного металла.
Крылатые ракеты, изготовленные из него, отличались важной особенностью: они прокладывали свою траекторию полета таким образом, что ее нельзя было спрогнозировать. Благодаря тому, что они двигались непредсказуемыми рывками вправо-влево-вверх-вниз, им удавалось уклоняться от ПВО и 95% этих ракет долетали до цели не сбитыми. Но этим уникальность данного оружия не ограничивалась. Осколки ракет из умного металла разлетались не как попало, а наводились на живые цели, расположенные поблизости. Таким образом, силы противника, не пораженные непосредственно взрывом, оказывались добиты осколками, каждый из которых мог поразить до пяти целей, прежде чем застрянет в броне танка или железобетонной стене.
Главной проблемой использования умного металла была его дороговизна: дюжина крылатых ракет, изготовленных из него, по стоимости равнялась годовому военному бюджету небольшой страны. Поэтому со временем этот вид вооружения был перепрограммирован таким образом, чтобы осколки после поражения целей возвращались на базу, с которой была выпущена ракета. Там их деактивировали и переплавляли, чтобы изготовить новую ракету. Эта система работала до тех пор, пока все пусковые базы на планете не были уничтожены вражескими ударами.
И когда осколкам стало некуда возвращаться, они принялись бесцельно носиться над землей – крупные и мелкие, стаями и поодиночке. Они врезались в стены, рвали на куски автомобили, срезали деревья, пробивали дыры в кирпичных стенах и конечно, не щадили живых существ. Буквально за неделю поверхность земли превратилась в свалку: среди груд бетонной крошки и искореженного металла валялись истерзанные осколками трупы людей, зверей и птиц. Запас энергии, заключенной в умном металле, рассчитан на десятки лет, и за эти годы все, что находится выше уровня моря, неминуемо превратится в пыль – это понимали все, кому удалось выжить.
Люди были вынуждены прятаться от осколков в подземных укрытиях – каждый подъем на поверхность, даже ради короткой перебежки, почти всегда был смертелен. Спустя некоторое время жителями подземелий были отлиты тяжеловесные панцири, позволявшие осуществлять перемещения по поверхности. Однако далеко в бронированной капсуле не уйдешь – чтобы толкать ее по неровной земле, требовалась недюжинная сила и выносливость. А еще велик был риск погибнуть под завалом – я слышал о множестве случаев, когда человек в панцире оказывался прижат к земле куском обвалившейся стены и медленно умирал, не в силах выбраться из своей удушливой темницы, пока по его броне колотили осколки. Уж лучше быть мгновенно разрубленным на части, чем встретить такую смерть…
Как я уже говорил, первые заклинатели осколков появились спустя несколько лет после начала катастрофы. Сперва в рассказы о таких людях никто не верил – эти истории считали мифами, призванными вселить надежду в обитателей подземелий. Но чем больше было людей, которых заклинатели целыми и невредимыми переводили из одного укрытия в другое, тем реальнее становился образ этих проводников. Благодаря заклинателям воссоединялись, казалось, навсегда разъединенные семьи, доставлялись еда, вода и медикаменты тем, кто в них нуждался, а также множество людей перебирались из полуразрушенных убежищ в более безопасные места. И все эти люди, которым довелось столкнуться с заклинателями, рассказывали о них другим, а те передавали дальше и дальше…
Существовало несколько теорий касательно того, каким образом заклинателям удается избегать осколков и спасать от них ведомых людей. Самые недоверчивые жители подземелий, ни разу не сталкивавшиеся с поводырями, полагают, что тем попросту известны правильные маршруты, позволяющие уклоняться от смертельной опасности, с воем несущейся по воздуху. Другие полагают, что все дело в особой психической энергии, излучаемой заклинателями – мол, благодаря этим флюидам они создают что-то вроде дымовой завесы, делаясь невидимыми для осколков, что рыщут в поисках цели. Также существует версия, что заклинатели заговаривают осколки, то есть буквально говорят с ними, приказывая им свернуть в сторону. Существует еще множество теорий, но совсем уж мистического свойства. Однако какую бы технологию заклинатели ни применяли, она не обеспечивает стопроцентную защиту – судя по количеству шрамов на лице и на теле человека, сидящего сейчас напротив меня.
Заклинатель начинает говорить, и говорит он долго. Я не пытаюсь вставить ни слова, но он этого и не ждет. Он говорит о том, что это его последняя ходка. По его словам, заклинатели всегда знают, когда для них наступает последний раз. В то время как он говорит мне это, на его израненном лице нет ни горя, ни отчаяния – только усталость. Он говорит, что должен передать мне свое ремесло – не потому, что я избран или что-то в этом роде, просто потому, что я оказался вместе с ним на его последнем маршруте. А захочу ли я становиться заклинателем – решать мне.
Кое-как справившись с волнением, я спрашиваю, хватит ли мне получаса, чтобы овладеть его секретным мастерством и тут же понимаю, что и эти полчаса уже почти на исходе. Заклинатель лишь усмехается в ответ.
– Нет никакого секрета, – говорит он. – Ты просто идешь вперед и ведешь за собой других.
Мы долго молчим, а потом, когда приходит время, поднимаемся на поверхность, не сказав друг другу больше ни слова. Как только мы выбираемся из убежища на свет, огромный осколок разрубает его надвое, и дальше я иду один.
© Антон Фридлянд